Так получилось, что мы с ним оказались по разные стороны баррикад. Да и не могло получиться иначе, слишком уж несовместимый жизненный опыт. Не убеждения, нет, убеждения рождаются из опыта. А опыт не изменишь. У него - ностальгия по империи и монархии, у меня - жгучая ненависть ко всему, что с российской империей связано.
Но я его уважал. Хотя бы за то, что всё это время во ввереном ему Алчевске было спокойно. За то, что он по-своему пытался установить там какое-то подобие справедливости и суда. Странного суда, конечно, с народным суждением вместо писанных законов. Но хоть какого-то. Я уважал его за смелость, за искреннюю веру, за готовность идти до конца во имя собственных убеждений. И за самостоятельность уважал. В общем, за то, за что Плотницкий его ненавидел, я его уважал. Уважал как врага, но какая теперь разница.
И нет, я не знаю, кто его убил. Полагаю, те же, кто и Бэтмена. Могли, конечно, и украинцы, но это тот самый случай, когда мёртвый враг опаснее живого. Потому что вокруг таких мёртвых возникает легенда. Вокруг того же Плотницкого никаких легенд не возникнет. Но я скажу кощунственное: не важно, кто нажал на курок. Теперь уже неважно. На войне убивают, а у ярких полевых командиров мало шансов умереть своей смертью при любом раскладе. Он и предвидел свою гибель, даже то, что убьют его в мае. А ещё он писал стихи. Русские офицеры часто писали стихи, писал и он. Вот один из его стихов:
Не нужны мне богатства без меры,
Я доволен и тем, что есть.
Пусть не будет успешной карьеры,
И друзей, воспевающих лесть.
Мне бы воздуха больше, простора,
Как донская бескрайняя степь.
Чтоб не слышать пустых разговоров,
И в пустые глаза не глядеть.
Даже если один я останусь,
Я не стану просить, умолять.
Всё забуду, прощу и расстанусь,
Всем приходится что-то терять.
Только верю я, утро наступит!
Утро нового чистого дня.
Солнце душу согреет, разбудит,
И лучами обнимет меня.
Новый день, новый путь, всё сначала,
Как хотелось бы без суеты.
Чтобы больше душа, не кричала,
И судьбы не свистели кнуты.
Давайте просто запомним его таким, по обе стороны баррикад. А ещё запомним, что он хотел окончить эту войну. Но там, где он жил и воевал первую скрипку теперь играют люди, которые рассматривают войну как средство для достижения неких целей. Эти цели могут быть совсем далеко, в Вашингтоне, Тегеране или Дамаске. Но они важнее для этих людей судьбы Дебальцево или Алчевска.
Если бы я мог объяснить лучшим из этих людей в году 2012 хоть крупицу того, что вынес из собственного таджикского опыта. Но откуда я знал, кто у них будет лучшим, кто выдвинется вообще? И нет, знай я это, я бы говорил с ними не об Украине и даже не о Таджикистане. Я просто пересказал бы им двухчасовую беседу с Игорем Тальковым, которая была у меня незадолго до его гибели. Хотя и Талькова мои слова не спасли.